Продолжаем наши декабрьские заметки.

15-16 декабря 2015 года: мы заново переставляли чум – Але не понравилось, как он был поставлен впопыхах после каслания. Решили поставить шесты шире, лучше натянуть покрышки. Радик со своей семьей ставили рядом второй чум.

После «воссоединения» мы с Костиными родителями снова, как весной, стали жить на одной стороне чума и поменялись сторонами с Алей и Костей (они переложили постели и вещи на правую от входа часть чума, а мы – на левую). Также мы переставляли нарты и перекладывали в них вещи.

Наши чума стоят в нескольких десятках метров от зимника Лабытнанги – Се-яха, по которому часто ходят грузовые машины. На этом месте мы проведем несколько недель. Олени пасутся в 1,5 км к югу и периодически приходят к чуму. В 27 км к юго-востоку от нашего стойбища находится станция Юрибей (15-й разъезд промышленной железной дороги Обская – Карская), куда Костя с Александром регулярно ездят на снегоходе за «сухими» дровами – бревнами, которые выгрузили там по федеральной программе обеспечения дровами тундрового населения. Заметим, это существенно облегчает жизнь – на зимние месяцы кусты тальника остались в прошлом:).

Перестановка чума. На фото Альбина, Яна' мама и Александр:

нажмите "Читать полностью"

 Аля ставит шесты:

Пэдава:

Семенко:

Пэдава и Семен позируют Саше:

Пэдава и Костя:

В нашем чуме парикмахерский день:

17 декабря мужчины отвезли Алю с Александрой на станцию, где посадили их на пассажирский поезд. На нем перевозят рабочих-вахтовиков (напомним, мы ехали на таком в конце августа) на промышленные объекты. Тундровики также могут на нем путешествовать по предварительной записи в Ямальском районном общественном движении коренных малочисленных народов Севера «Ямал», которое и нас любезно записало на поезд. Женская половина нашего чума, кроме Яна' мамы отправилась в Салехард, а после в Яр-Сале, чтобы уладить дела с разными документами и забрать школьников, старших детей Кости и Али на зимние каникулы.

Наше стойбище:

В дневник 17-25 декабря пишет Александр Волковицкий:

неделю, пока отсутствовали Александра и Альбина, мы с Костей предполагали провести в делах, обычных для чума, стоящего сравнительно рядом с железной дорогой. Необходимо было пополнить запас дров – напомним, за ними приходится ездить на станцию Юрибей (27 км в одну сторону) и перевозить в буранных санях. Среднего короба хватает на 3-4 дня. В это время года наша тундровая семья невольно стала едва ли не единоличным пользователем огромного штабеля дров, завезенных на станцию в середине декабря. Мы наблюдали за его выгрузкой и видели, что дрова перевезли, в отличие от прошлых лет, в сторону от железнодорожного полотна. Теперь мы каждые несколько дней наведываемся к этому штабелю, в то время как наши тундровые соседи продолжают ездить к железнодорожным путям, где копают прошлогодние бревна, хотя мы по возможности сообщили всем, куда перевезли новые дрова.

В эти дни мы много общались с рыбаками, промышляющими на Юрибее и невольно ставшими «героями» сюжетов на ямальском телевидении, рассказывавшем о рейдах рыбнадзора. На деле, насколько нам известно, никого персонально с поличным не взяли, лишь поснимали чужие сети, что местное население расценило как действие недопустимое – в конце концов, частная собственность. Что касается законности самого лова рыбы в количествах, которое органам охраны природы представляется браконьерским, то, полагаю, мы посвятим этому вопросу – конфликту государственного и традиционного законодательств – специальный текст. Пока лишь напишем квоты на вылов рыбы, или по-крайней мере те квоты, в которых уверены живущие на территории заказника ненцы: щекур – 5 кг/год; ряпушка – 200 кг/год, нельма – 6 кг/год, щука – 100 кг/год, муксун – 0 кг/год. Считайте, что называется, сами, а мы к этой проблеме безусловно еще вернемся.

19 декабря через нас проезжали гости, стоящие приблизительно в 60 км севернее нас. В отсутствие меня и Кости у них с Яна' мамой состоялся показательный диалог.

– Русские (луца – так ненцы называют всех, примерно как американцы говорят Russians) у вас до сих пор живут?

– Да, еще не уехали.

– А что они делают? Помогают?

– Да, конечно. С дровами сейчас, например... В чуме. Чум помогают ставить и снимать... Каслают – да все делают.

– А они умеют!?

– Конечно, тоже ведь люди.

20-го декабря по зимнику, рядом с которым мы стоим пошли первые машины, а в ночь на 22-е началась пурга, пожалуй самая сильная из тех, которые мы пока видели. Я был разочарован – очень хотелось сделать фото чумов и тундры 22 декабря, в самый короткий день в году. Очень хотелось показать реальный свет тундрового дня, который часто именуют «полярной ночью». Вместо этого вокруг было совершеннейшее молоко, а объекты вроде чумов или нарт не видно уже с 15-20 метров. Пурга длилась сутки, затем мы вернулись к своим обычным делам. Вот в таких хлопотах мы пережили отсутствие Али и Саши.